Федор Иванович Тютчев: биография, краткая характеристика творчества. Лекция: Общая характеристика поэзии Тютчева Как бы горячих ног ея
Г. Н. Поспелов. "История русской литературы ХIХ века"
Издательство "Высшая школа", Москва, 1972 г.
OCR сайт
Продолжение книги...
2. Особенности содержания поэзии Тютчева
Основные мотивы поэзии Тютчева тесно связаны с его общественными убеждениями. Глубокая уверенность в том, что рационалистическое мышление с его расчетами не может проникнуть в «тайны» мироздания и душевной жизни человека, что эти «тайны» могут быть открыты только непосредственному чувству и созерцанию, сложилась у Тютчева еще в ранний период его идейного развития. Уже в стихотворении «А. Н. М.» (1822) он с грустью писал о своем времени: «Нет веры к вымыслам чудесным, // Рассудок все опустошил // И, покорив законам тесным // И воздух, и моря, и сушу, // Как пленников - их обнажил...».
В середине 1830-х годов, в лучший период своего творчества, поэт вновь посвящает этой же проблеме подряд два стихотворения: «Фонтан» и «Не то, что мните вы, природа...». В первом из них он изображает струю фонтана, которая способна лишь коснуться «высоты заветной» и осуждена снова «ниспасть на землю», и осознает ее как символ человеческой, «смертной мысли», также всегда жадно рвущейся «к небу» и также неизбежно свергающейся «в брызгах с высоты». Во втором стихотворении поэт защищает романтическое понимание природы от всех тех, кто рассудочно видит в природе лишь «игру внешних, чуждых сил». «Они не видят и не слышат, - с укором говорит о них поэт.- Живут в сем мире, как впотьмах, // Для них и солнцы, знать, не дышат, // И жизни нет в морских волнах...».
Дыхание солнц, жизнь морских волн, говор лесов и т. п.- такие образы служили Тютчеву выражением его романтико-идеалистического понимания жизни природы. В отличие от Жуковского, с его церковно-мифологическим миропониманием, предполагающим борьбу добрых и злых духов за душу человека, в отличие от позднего Л. Толстого, с его сектантски-религиозным мировоззрением, видящим в боге выражение нравственного закона любви к ближнему, Тютчев по своим философским взглядам был «пантеистом». Высшей силой, перед которой может преклоняться сознание человека, являлась для него природа в ее будто бы реальной духовной сущности. В одном из стихотворений середины 1830-х годов поэт писал:
Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть не в силах, мать-Земля!
Духов бесплотных сладострастья,
Твой верный сын, не жажду я.
Но духовная жизнь природы, по представлению Тютчева, сложна и противоречива. В глубине этой жизни нет поступательного движения, нет перехода от низших к высшим ступеням развития. Там происходит лишь непрестанная борьба сущности и видимости. В глубине жизни природы вечно волнуется некая первозданная, темная, всепоглощающая стихия бытия, которую поэт называет «хаосом» или «бездной». И весь видимый мир, воспринимаемый внешними органами чувств человека, все отдельные существа этого мира, являются только порождением, только кратковременным всплеском этой безликой пучины жизни. Два стихотворения - «День и ночь» (1839) и «Святая ночь на небосклон взошла» (1850) - с особенной ясностью и силой выражают мысль поэта об этом глубоком противоречии, лежащем в основе всего существующего: о прекрасном, светлом, «златотканном» покрове видимости жизни и о страшной, темной «бездне» ее сущности.
Такое понимание жизни придает всему философскому мировосприятию поэта трагический характер. Всякое обособленное, индивидуальное существование представляется ему чем-то эфемерным, скоропреходящим, неизбежно обреченным на исчезновение, на погружение в безликую темную пучину жизни, на слияние с ней. В особенности это относится к существованию человека с его развитой индивидуальностью, с его утонченным чувством жизни, с его богатством самосознания, с тем огромным значением, которое он придает своей личности, своим переживаниям, своей судьбе. Человек особенно остро и трагически осознает и свою неизбывную жажду жизни, и всю неизбежность своего личного уничтожения.
Мотив мимолетности жизни, эфемерности существования развивается во многих произведениях Тютчева. Таковы, например, стихотворения «Из края в край, из града в град...», «Я помню время золотое...», «Как дымный столп светлеет в вышине...» и другие. С особенной, проникновенной силой этот мотив выражен в стихотворении «Сижу задумчив и один...», в котором поэт «с тоскою мыслит о былом», о судьбе своей любви, о скоротечности жизни. «Былое - было ли когда? // Что ныне - будет ли всегда?..// Оно пройдет- // Пройдет оно, как все прошло, // И канет в темное жерло // За годом год. // - За годом год, за веком век...// Что ж негодует человек, // Сей злак земной!».
Перед лицом неустойчивости и эфемерности личного существования поэтическое сознание Тютчева мятется в непримиримом противоречии. С одной стороны, ему знакомы настроения упадка и увядания жизни, чувство личного самоотрицания, тоски бытия, готовности раствориться в беспредельности мира. Так, в одном из лучших своих стихотворений «Тени сизые смесились» (1836) поэт изображает сумерки, переход от дня к ночи, переживая его как «час тоски невыразимой», час слияния личности с миром («все во мне, и я во всем...»). И это слияние для него желанно, он жаждет «вкусить уничтоженья» и смешаться «с миром дремлющим».
Но вместе с тем Тютчев знает и другое чувство - чувство ужаса при соприкосновении с темной «бездной» жизни, открывающейся человеку по ночам, чувство страха от сознания неизбежной утери личного обособленного существования. Так, в стихотворении «День и ночь» он изображает наступление ночи, срывающей с мира «ткань благодатную покрова» и пугающей человека «страхами и мглами», которые поэт воспринимает как обнаженную «бездну» небытия. Или в превосходном стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?..» (1836) поэт выражает тревожное состояние души человека, когда ветер поет ему «страшные песни... про древний хаос», когда хаос «шевелится» даже в глубине его души под «бурями» страстей, разбуженных воем ветра. А в стихотворении «Маl"aria» (1830) поэт выражает мысль, что в прекрасных явлениях природы «разлито» некое «таинственное зло», что в природе есть звуки, цветы, благоухания, являющиеся для человека «предвестниками... последнего часа...».
Сознавая быстротечность своего существования, человек, по мысли Тютчева, потому и обращается к природе, что жизнь природы даже и в «блистательном покрове» ее видимости неизмеримо более устойчива, нежели его собственная жизнь, и кажется ему вечной. Мотив бренности человека перед лицом вечности природы развивается во многих стихотворениях поэта. Таковы, например, «Снежные горы», «Успокоение», «Над виноградными холмами...», «Яркий снег сиял в долине...» и другие. Особенно отчетливо этот мотив выражен в заключительной строфе стихотворения «В небе тают облака...»: «Чудный день! Пройдут века - // Так же будут, в вечном строе, // Течь и искриться река // И поля дышать на зное».
Антитезу вечности мироздания и эфемерности человеческой жизни поэт иногда осмысливает глубже. Он противопоставляет природе уже не отдельную личность, но весь человеческий род и даже всю историю человечества. Поэтому он нередко оценивает человеческую историю в тонах глубокого философского пессимизма. Таковы стихотворения «Через ливонские я проезжал поля...» (1830) и в особенности «От жизни той, что бушевала здесь...» (1871). В этом, одном из последних своих произведений, Тютчев приходит к мысли, что жизнь целых народов с их историей и культурой, в сравнении с могучей и вечной жизнью природы, оказывается чем-то ничтожным, не оставляющим после себя заметных и значительных следов. Там, где происходили большие исторические события, давно стоят лишь курганы, и дубы красуются на них, - «Природа знать не знает о былом, - размышляет поэт. - Ей чужды наши призрачные годы, // И перед ней мы смутно сознаем // Себя самих - лишь грезою природы...».
Из такого трагического взгляда поэта на жизнь человечества, связанного с пренебрежением Тютчева к проблемам исторического развития, вытекает его противоречивая оценка индивидуального сознания человека. С одной стороны, поэт ценит это сознание очень высоко. Он признает величие крупнейших общественно-исторических событий и высоко ставит человеческую мысль, способную понять и оценить это величие. Так, в раннем стихотворении «Цицерон», написанном по поводу французской революции 1830 г., Тютчев символически утверждает всемирно-историческое-значение таких событий. Лирически изображая римского оратора Цицерона, поэт видит в нем гражданина, сожалеющего о том, что в своей жизни он застал уже упадок цивилизации, с которой он связывает свои идеалы. И поэт возражает своему герою: «Так! но, прощаясь с римской славой, || С Капитолийской высоты, |] Во всем величье видел ты II Закат звезды ее кровавой!..».
Цицерон стал современником и свидетелем великого исторического момента, зрителем «высоких зрелищ», как бы заживо заслужившим «бессмертье». «Счастлив, кто посетил сей мир || В его минуты роковые...» - эта основная мысль стихотворения как будто полна исторического оптимизма.
Но она вступает в глубокое противоречие с другими размышлениями поэта о развитии человеческой личности, о значении ее сознания. Так, в позднем стихотворении «Певучесть есть в морских волнах...» (1865) Тютчев утверждает, что человек в своем умственном развитии давно трагически оторвался от жизни природы, что он со своей сложной душевной жизнью, со своими стремлениями к призрачной «свободе», оказывается чуждым природе в ее естественном, стихийном внутреннем единстве. Поэт романтически восхищается гармонией сил природы:
Певучесть есть в морских волнах,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах...
И «невозмутимому строю» природы, ее «созвучью полному» поэт противопоставляет человека, чувствующего свой «разлад» с ней. Оптимистическое признание величия исторических событий, выраженных в раннем стихотворении, находится в явном разладе с этим пессимистическим утверждением одиночества человечества перед лицом мироздания. Последняя мысль более характерна для поэта. Она вытекает из всего его миропонимания.
Увлекаясь общим, философским осмыслением взаимоотношений человека и природы, поэт не проявляет интереса к отношениям в частной жизни людей. Но есть одна область личных отношений, в осознании которой трагическое миросозерцание поэта и его экстатические переживания проявляются с большой силой. Это любовь к женщине. Поэт написал немало стихотворений на эту тему.
Любовь в лирике Тютчева - это не внешнее увлечение и не восхищение прелестью любимого существа, - это глубокое, стихийное чувство, поглощающее всю человеческую душу, это роковая страсть, которая может дать человеку высочайшее упоение и может привести его к гибели. Это - нечто подобное грозам и бурям в природе. Стихотворение «В душном воздухе молчанье» все построено поэтом на параллелизме между «предчувствием грозы» в природе и грозой любви, нарастающей в сердце женщины. И то и другое - «жизни некой преизбыток», который и «в знойном воздухе разлит», и «в жилах млеет и горит». А в стихотворении «Близнецы» (1849) поэт выражает поистине трагическое понимание любви, видя в ней нечто родственное и близкое самоубийству. Он пишет об их «союзе кровном», об их ужасном обаянии для человеческого сердца, о «неразрешимой тайне», которой они «обворожают» людей, об «искушении Самоубийства и Любви...», которое испытывает человек в «избытке ощущений». И в более поздних стихотворениях поэт говорит о губительности любви («О, как убийственно мы любим...») или о любви как роковом поединке душ («Предопределение») и т. п.
Такова в основном своеобразная «философия» жизни, нашедшая свое выражение в большинстве стихотворений Тютчева. Она, конечно, тесно связана с гражданскими убеждениями поэта, но почти лишена гражданской проблематики. В ней человек осознается не в отношениях с обществом, а в связях с жизнью природы. При этом кажется, что поэт говорит о человеке вообще, о человеке, лишенном определенной национальности, эпохи, социальных связей. На самом деле лирический «герой» поэзии Тютчева воплощает определенный социальный характер, внутренний мир русской дворянской интеллигенции, ее самосознание, отражающее процесс деградации дворянской жизни вообще, начавшийся закат русской дворянской культуры. Поэтому-то в поэтической «философии» Тютчева и проявились с такой силой трагические настроения.
Однако содержание поэзии Тютчева не сводится к этим «философским» обобщениям и другой своей стороной даже вступает в противоречие с ними. Отдаваясь осмыслению жизни природы в ее взаимодействии с человеческой жизнью, углубляясь в мир своих внутренних переживаний, поэт приходил к преодолению своего трагического миропонимания и стихийно обращался к романтическому восприятию жизни. Его поэзия выражает вместе с тем эмоциональное утверждение жизни, восхищение ею, осознание огромных возможностей, таящихся в духовном мире человека, стремление преодолеть трагические настроения мыслью о беспредельности, вечности жизни мироздания.
Добролюбов. Уже один перечень имен таких ценителей, столь различных по своим литературно-эстетическим взглядам, указывает на то, что поэзия Тютчева суждено было будущее.
Первое стихотворение Тютчева было напечатано в 1819 г., когда ему еще не исполнилось 16 лет. Со второй половины 20-х годов наступает рассвет его творческого таланта.
Русский и западноевропейский романтизм был своего рода поэтической школой Тютчева. И не только поэтической, но и философской, ибо, наряду с Баратынским, - крупнейший представитель русской философской лирики. Однако это не следует принимать слишком прямолинейно. Романтизм, как литературное направление, развивался в эстетической атмосфере, насыщенным идеалистическими философскими представлениями. Многие из них были восприняты Тютчевым, но это не значит, что его лирика превратилась в стихотворное некой - чужой или своей - философской системы. Стихи Тютчева - это, прежде всего, самое полное выражение внутренней жизни поэта, неутомимой работы его мысли, сложного противоборства волновавших его чувств. Все передуманное и перечувствованное им самим неизменно облеклось в его стихах в художественный образ и подымалось на высоту философского обобщения.
Тютчева принято называть «певцом природы». Он был тончайшим мастером стихотворных пейзажей. Но в его вдохновенных стихах, воспевающих картины и явления природы, нет бездушного любования. Природа вызывает у поэта размышления о загадках мироздания, о вековечных вопросах человеческого бытия.
Идея тождества природы и человека проникает собою лирику Тютчева, определяя некоторые основные особенности его поэзии. Для него природа - такое же одушевленное, «разумное» существо, что и человек.
Обычно природы изображается поэтом через глубоко эмоциональное восприятие человека, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить «благодать» «земного самозабвения». Но Тютчеву были ведомы и минуты мучительного сознания, что между природой и человеком существует и трагическое отличие. Природа вечна, неизменима. Не таков человек - «царь земли» и в то же время «мыслящий тростник», быстро вянущей «злак земной». Человек проходит, природа остается...
Гармония обнаруживается в природе даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами неизменно поступает «успокоение», озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Буря и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опустошенность.
Философская подоснова не делает тютчевскую лирику природы абстрактной. Еще Некрасов восхищался умением поэта воссоздавать в глазах читателя «пластически верное» изображение внешнего мира. Пользуется ли Тютчев всеми красками своей поэтической палитры, прибегает ли к словесным полутонам и оттенкам, он всегда вызывает в нашем представлении в точные, зримые и верные действительности образы. И как бы ни была идеалистична его философия природы, ее художественное воплощение дорога нам тем, что поэт превосходно умел передавать в своих стихах жизнь природы в ее вечной смене явлений. Эту жизнь он улавливал в бурливом гомоне великих вод, в трепетании молодых березовых листьев «с новорожденною их тенью», в переливах зреющих нив, в «блеске движения» моря, в «легком шелесте» осенних деревьев. «Чудную жизнь» природы Тютчев ощущал даже под сказочным покровом «Чародейки Зимы».
К лучшим созданиям Тютчева принадлежат не только стихи о природе, но и любовные стихотворения проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством и прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний. Меньше всего в них ускобиографического, хотя нам почти всегда известны имена вдохновителей поэта.
Так, мы знаем, что на заре своей молодости Тютчев любил «младую фею» Амалию Лерхенфельд (в замужестве баронессу Крюденер). Есть стихотворения, посвященные Эрнестине Дерн Берг, позднее ставшей его второй женой. Знаем мы и то, что на склоне лет Тютчев испытал, быть может, самое большое в своей жизни чувство - любовь к Е. А. Денисьевой. Лучшие образцы любовной лирики Тютчева тем и замечательны, что в них личное, индивидуальное, пережитое самим поэтом, поднята до значения общечеловеческого.
Тютчев писал о природе, писал о любви. Это и давало внешнее основание относить его к жрецам «чистой поэзии».
Дыхание времени, исторической эпохи, в которую жил Тютчев, ощущается даже в стихотворениях, далеких от прямой общественной и политической тематики. Тютчев был современником многих больших воин и социалистических потрясений. Он помнил Наполионское нашествие. Он утверждал, что с 1830 г. Европа вступила в новую «революционную эру» своего существования. Как человек острого ума и широкого кругозора, он пытался осмыслить историческое значение «землетрясения»1848 г. с болью и тревогой следил он за ходом Крымской войны и восхищался героизмом севастопольцев. Он умер в 1873 г., пережив франко-прусскую войну, и Парижскую коммуну.
Поэзия Тютчева - это своеобразная лирическая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты раковые», в эпоху крушения веками складывавшихся социальных устоев, нравственных догм и религиозных верований. Самого себя поэт сознает «обломком старых поколений», вынужденным уступить дорогу «новому, младому племени». И в тоже время он сам - детище нового века - несет в своей душе «страшное раздвоение». Как не горько ему плестись, «с изнеможением в части, на встречу солнцу и движенью», он испытывает не тоскливое томление о прошлом, а страстное влечение к настоящему.
Из всех современных ему русских поэтов Тютчев, больше чем кто либо другой, может быть назван лириком в полном смысле слова. Он никогда не пытал своих сил в эпических жанрах, не обращался к драматургии. Его стихия - лирическое стихотворение, обычно короткое лишенное каких-либо жанровых признаков.
Есть у Тютчева и стихи литературного, книжного происхождения. Поэт читает книгу. И вдруг какая-то мысль или поэтический образ захватывают его, порождают в нем желание переложить прозу на язык стихов. Так, одна страница из романа французской писательницы Сталь «Коринка» творчески переосмысляется в стихотворение «Mal"aria». Иногда чужое стихотворение привлекает к себе его внимание художественной недосказанностью вступить в поэтическое состязание со своим предшественником. Под пером поэта возникает новое стихотворение, и при этом вполне «тютчевское» по духу и форме.
Даже в тех случаях, когда Тютчев переводил иностранный подлинник, он накладывал на него печать своей творческой индивидуальности. Стихотворение «Весеннее успокоение» он заставил звучать по-новому, по-русски. Стихотворение «Если смерть есть ночь, если жизнь есть день...» не случайно названо Тютчевым «Мотив Гейне», ибо это действительно не перевод, а вариация чужой темы, причем не стихотворный размер, ни ритм не находят никакого соответствия в подлиннике. Точно также, только отталкиваясь от Гейне и Ленау, создает поэт вполне самостоятельные и очень «тютчевские» стихотворения «Из края в край, из града в град...» и «Успокоение» («Когда, что звали мы своими...»).
В стихах Тютчева мысль никогда не оборачивалась ложью. Вот почему его стихи служат лучшим доказательством не бессмертия, а могущества слова. И кабы ни был сложен в душе поэта строй «таинственно волшебных дум» они, вопреки его собственному сомнению, все больше и больше находят путь к сердцу другого.
- Тема космоса и хаоса
- Природа как часть целого
Тютчев – мастер философской лирики
Философская лирика как жанр – всегда раздумья о смысле бытия, о ценностях человеческих, о месте человека и его предназначении в жизни.
Все эти характеристики мы не просто находим в творчестве Федора Тютчева, но, перечитывая наследие поэта, понимаем, что философская лирика Тютчева – творения величайшего мастера: по глубине, разноплановости, психологизму, метафоричности. Мастера, чье слово весомо и своевременно независимо от столетия.
Философские мотивы в лирике Тютчева
Какие бы философские мотивы в лирике Тютчева ни звучали, они всегда заставляют читателя волей-неволей вслушиваться, а затем и вдумываться в то, о чем пишет поэт. Эту особенность безошибочно распознал в свое время И.Тургенев, говоря, что любое стихотворение «начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления; вследствие этого… всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им, и сама его проникает нераздельно и неразрывно».
Тема космоса и хаоса
«Нераздельно и неразрывно» связаны между собой у поэта мир и человек, весь род человеческий и Вселенная, ведь стихотворения Тютчева основаны на понимании целостности мира, невозможной без борьбы противоположностей. Мотив космоса и хаоса, изначальной основы жизни вообще, проявления двойственности мироздания, как никакой другой, значим в его лирике.
Хаос и свет, день и ночь – о них размышляет в своих стихотворениях Тютчев, называя день «блистательным покровом», другом «человека и богов», и исцелением «души болящей», описывая ночь как обнажающую бездну «с своими страхами и мглами» в человеческой душе. В то же время, в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?», обращаясь к ветру, просит:
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!
О, бурь заснувших не буди –
Под ними хаос шевелится!
Хаос для поэта «родимый», прекрасный и притягательный, – ведь именно он часть мироздания, основа, из которой появляется свет, день, светлая сторона Космоса, снова превращающаяся в темную – и так до бесконечности, переход одного в другое вечен.
Но с новым летом – новый злак
И лист иной.
И снова будет всё, что есть,
И снова розы будут цвесть,
И терны тож, –
читаем в стихотворении «Сижу задумчив и один…»
Вечность мира и временность человека
Хаос, бездна, космос – вечны. Жизнь, как понимает ее Тютчев, конечна, существование на земле человека зыбко, да и сам человек не всегда умеет и хочет жить по законам природы. Говоря в стихотворении «Певучесть есть в морских волнах…» о полном созвучье, порядке в природе, лирик сетует на то, что свой разлад с природой мы осознаем только в «призрачной свободе».
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что, море,
И ропщет мыслящий тростник?
Человеческая душа для Тютчева – отражение порядка мироздания, в ней тот же свет и хаос, смена дня и ночи, разрушения и созидания. «Душа хотела б быть звездой…в эфире чистом и незримом…»
В стихотворении «Наш век» поэт рассуждает о том, что человек стремится к свету из черноты незнания и непонимания, а обретая его, «ропщет и бунтует», и так, мятущийся, «невыносимое он днесь выносит…»
В других строках сожалеет о пределе человеческого познания, невозможности проникновения в тайну истоков бытия:
Мы в небе скоро устаем, –
И не дано ничтожной пыли
Дышать божественным огнем
И смиряется с тем, что природа, вселенная движется дальше в своем развитии бесстрастно и безудержно,
Поочередно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной.
В небольшом стихотворении «Дума за думой, волна за волной…» Тютчев пронзительно передает воспринимаемое им «сродство природы и духа или даже их тождество»:
Дума за думой, волна за волной –
Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь – в заключении, там – на просторе, –
Тот же всё вечный прибой и отбой,
Тот же всё призрак тревожно-пустой.
Природа как часть целого
Еще известный русский философ Семен Франк заметил, что поэзию Тютчева пронизывает космическое направление, превращая ее в философию, проявляясь в ней в первую очередь общностью и вечностью тем. Поэт, по его наблюдениям, «направлял свое внимание прямо на вечные, непреходящие начала бытия… Все служит у Тютчева предметом художественного описания не в их отдельных…проявлениях, а в их общей, непреходящей стихийной природе».
Видимо, поэтому примеры философской лирики в стихотворениях Тютчева привлекают наше внимание в первую очередь в пейзажном творчестве, радугу ли «пишет» художник слова в своих строках, «шум от стаи журавлиной», «всеобъемлющее» море, «опрометчиво-безумно» надвигающуюся грозу, «лучистую на зное» реку, «полураздетый лес» весенний день или осенний вечер. Что бы то ни было, оно всегда часть естества вселенной, неотъемлемая составляющая цепи вселенная-природа-человек. Наблюдая в стихотворении «Смотри, как на речном просторе…» за движением льдин на просторе реки, констатирует, что плывут они «к одной мете» и рано или поздно «все – безразличны, как стихия, – сольются с бездной роковой!» Картина природы вызывает размышления и о сути «человеческого Я»:
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя?..
Даже, казалось бы, в совершенно простом по сути и восприятию стихотворении «В деревне», описывая привычный и невзрачный бытовой эпизод шалости пса, который «смутил покой величавый» стаи гусей и уток, автор видит неслучайность, обусловленность события. Как для разгона застоя «в ленивом стаде…нужен стал, прогресса ради, внезапный натиск роковой»,
Так современных проявлений
Смысл иногда и бестолков… –
…Иной, ты скажешь, просто лает,
А он свершает высший долг –
Он, осмысляя, развивает
Утиный и гусиный толк.
Философское звучание любовной лирики
Примеры философской лирики в стихотворениях Тютчева находим в любой теме его творчества: мощные и страстные чувства рождают у поэта философские мысли, о чем бы он ни говорил. Мотив признания и принятия невозможно узких пределов любви человека, ее ограниченности звучит в любовной лирике бесконечно. В «буйной слепости страстей мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей!» – восклицает поэт в стихотворении «О, как убийственно мы любим..». И в любви Тютчев видит продолжение противоборства и единения, присущее космосу, говорит об этом в «Предопределении»:
Любовь, любовь – гласит преданье –
Союз души с душой родной –
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И… поединок роковой…
Двойственность любви просматривается в творчестве Тютчева изначально. Возвышенное чувство, «луч солнца», изобилие счастья и нежности и вместе с тем взрыв страстей, страдания, «роковая страсть», разрушающая душу и жизнь, – все это мир любви поэта, о котором он так пламенно повествует в Денисьевском цикле, в стихотворениях «Я помню время золотое…», «Я встретил вас – и все былое…», «Весна» и многих других.
Философский характер лирики Тютчева
Философский характер лирики Тютчева таков, что не просто воздействует на читателя, но и влияет на творчество поэтов и писателей совершенно разных эпох: мотивы его лирики находим в стихотворениях А.Фета, поэтов-символистов, в романах Л. Толстого и Ф. Достоевского, произведениях А.Ахматовой, О. Мандельштама, И. Бунина и Б. Пастернака, И. Бродского, Е. Исаева.
Критики часто называют Тютчева классиком в романтизме. Крылатые фразы из тютчевских стихотворений до сих пор на слуху («Умом Россию не понять...», «Блажен, кто посетил сей мир / В его минуты роковые...» и др.).
Лирический герой поэзии Тютчева — сомневающийся, ищущий, находящийся на краю «бездны роковой» человек, осознающий трагическую конечность жизни. Мучительно переживая разрыв с миром, он в то же время устремлён к обретению единства с бытием.
В стихотворении «Тени сизые смесились…» (1835) мы слышим меланхолическую интонацию, создаваемую лексическими повторами, градацией и особым романтическим эпитетом «тихий». Обратите внимание на детали: лирический герой ощущает и незримый полёт мотылька, и непостижимость огромного дремлющего мира. Микрокосм (внутренний, духовный мир человека) и макрокосм (внешний мир, Вселенная) словно сливаются воедино.
Романтический мотив у Тютчева не связан с жизненными обстоятельствами, не обусловлен традиционным конфликтом «личность — общество», он имеет, как принято говорить, «метафизическую основу». Человек одинок перед лицом вечности, перед тайной бытия. Он не может в полной мере выразить свои мысли и чувства, потому что не существует полного соответствия им на языке слов. Отсюда возникает столь значимый для лирики Тютчева мотив поэтического молчания.
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои…
« Silentium !»
Излюбленный тютчевский прием — антитеза. Чаще всего противопоставляются ночь и день, земля и небо, гармония и хаос, природа и человек, покой и движение. Контрастность, парадоксальность образов способствуют изображению противоречий, которыми полон мир. «Мир души ночной» с особой остротой воспринимает бытие, под мнимым покоем и светом дня скрывается первозданный хаос.
Многие стихотворения Тютчева выдержаны в форме поэтического фрагмента и, как правило, имеют симметричную структуру: две, четыре, шесть строф. Подобная форма не только позволяет подчеркнуть открытость художественного мира, его незавершённость, мимолётность, но и подразумевает его целостность, полноту. Подобные фрагменты тесно примыкают друг к другу, создавая общую поэтическую концепцию мира, своеобразный лирический дневник.
Основная тема стихотворения обычно подчёркивается повтором, риторическим вопросом или восклицанием. Иногда стихотворение напоминает диалог лирического героя с самим собой.
Лексическое наполнение стихотворений Тютчева отличается сочетанием штампов элегической и одической поэзии, лексики нейтральной и архаичной. Для передачи особого эмоционального состояния смешиваются зрительные, слуховые и осязательные образы.
Впросонках слышу я — и не могу
Вообразить такое сочетанье,
А слышу свист полозьев на снегу
И ласточки весенней щебетанье.
Из античной и немецкой поэзии Тютчев позаимствовал традицию составных эпитетов: «громокипящий кубок», «грустно-сиротеющая земля» и др. Перед нами не только описание явления или предмета, но и его эмоциональная оценка.
Стихотворения Тютчева очень музыкальны: повторы, ассонансы и аллитерации, анафоры и рефрены, особенно в любовной лирике, создают их неповторимую мелодику. Недаром на стихи Тютчева написано немало романсов. Кроме того, поэт использует разные стихотворные размеры в рамках одного стихотворения, что позволяет также варьировать поэтическую интонацию.
Одной из важнейших особенностей лирики Тютчева является «неуловимость» тематики стихотворения. Собственно пейзажной лирики у поэта немного: чаще всего тема природы связана с философскими мотивами или темой любви, стихотворение о любви может содержать философские обобщения.
Источник (в сокращении): Ланин Б.А. Русский язык и литература. Литература: 10 класс / Б.А. Ланин, Л.Ю. Устинова, В.М. Шамчикова. - М.: Вентана-Граф, 2016
Своеобразной была судьба Тютчева-поэта. Долгое время в читательских кругах его имя попросту не замечали или же считали его по-этом «для избранных». А между тем среди этих «избранных» были Пушкин, Некрасов, Тургенев, Достоевский, Фет, Чернышевский, Добролюбов. Уже один перечень имен таких ценителей, столь различных по своим лите-ратурно-эстетическим взглядам, указывает на то, что поэзии Тютчева суждено было большое будущее.
Когда-то Тургенев уверял, что «о Тютчеве не спорят, - кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии». Но поэзия многолика. Любовь к тому или иному поэту зависит прежде всего от причин глубо-ко субъективных, индивидуальных, и навязать ее нельзя. Невозможно требовать от одного и того же читателя, чтобы он одинаково «чув-ствовал» Тютчева и, скажем, Некрасова - по-этов очень несхожих между собою (что не по-мешало именно Некрасову «открыть» в 1850 году Тютчева). Бесспорно, однако, что тот, кто одновременно находит отзвук своим мыс-лям и чувствам в поэзии Тютчева и Некрасо-ва, проявляет большую поэтическую чут-кость, чем тот, кто признает одного и отвер-гает другого.
Некогда Фет относил Тютчева к «величай-шим лирикам на Земле». В ту пору это сужде-ние могло казаться и преувеличенным и вы-зывающим. Но прошли годы... И теперь уже имя Тютчева среди «величайших лириков ми-ра» утверждено незыблемо. Об этом свиде-тельствует и растущий из года в год интерес к нему у нас, на Родине поэта, и усилившийся интерес к нему за рубежом.
Первое стихотворение Тютчева было напе-чатано в 1819 году, когда автору еще не ис-полнилось 16 лет. Со второй половины 1820-х годов наступает расцвет его творчес-кого таланта. Русский и западноевропейский романтизм был своего рода поэтической школой Тютчева. И не только поэтической, но и философской, ибо наряду с Баратын-ским Тютчев - крупнейший представитель русской философской лирики. Романтизм как литературное направление развивался в эстетической атмосфере, насыщенной идеа-листическими философскими представлени-ями. Многие из них были восприняты Тютче-вым, но это не значит, что его лирика превра-тилась в стихотворное изложение некой - чужой или своей - философской системы. Стихи Тютчева - это прежде всего самое полное выражение внутренней жизни поэта, неутомимой работы его мысли, сложного противоборства чувств. Все передуманное и перечувствованное им самим неизменно облекалось в его стихах в художественный образ и подымалось на высоту философско-го обобщения.
Тютчева принято называть «певцом приро-ды». Автор «Весенней природы» и «Весеннихвод» был тончайшим мастером стихотворных пейзажей. Но в его вдохновенных стихах, вос-певающих картины и явления природы, нет бездумного любования. Природа у поэта - это всегда размышления о загадках мироздания, о вековечных вопросах человеческого бытия. Идея тождества природы и человека проходит через всю лирику Тютчева, опреде-ляя некоторые основные ее особенности. Для него природа — такое же одушевленное, «разумное существо», как и человек:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Обычно природа изображается поэтом че-рез глубоко эмоциональное восприятие чело-века, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить «бла-годать» «земного самозабвения». Но Тютчеву были ведомы и минуты мучительного созна-ния, что между природой и человеком сущест-вует и трагическое различие. Природа вечна, неизменна. Не таков человек — «царь зем-ли» и в тоже время «мыслящий тростник», бы-стро вянущий «злак земной». Человек прихо-дит и уходит, природа остается...
Гармония обнаруживается поэтом в при-роде даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами неизменно наступает «ус-покоение», озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Буря и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опусто-шенность.
Философская подоснова не делает тютчев-скую лирику природы абстрактной. Еще Не-красов восхищался умением поэта воссоз-давать «пластически верное» изображение внешнего мира. Пользуется ли Тютчев всеми красками своей поэтической палитры, при-бегает ли к словесным полутонам и оттен-кам, он всегда вызывает в нашем представ-лении точные, зримые и верные действи-тельности образы.
К лучшим созданиям Тютчева принадлежат не только стихи о природе, но и любовные стихотворения, проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством и прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний. Мень-ше всего в них чисто биографического, хотя нам почти всегда известны имена вдохнови-тельниц поэта.
Так, мы знаем, что на заре своей молодос-ти Тютчев любил «младую фею» Амалию Лерхенфельд (в замужестве баронессу Крюденер). Впоследствии, после многолетней раз-луки, он вновь встретился с ней, когда ему было уже шестьдесят семь лет, а ей шесть-десят два года. Неожиданная встреча заста-вила поэта на мгновение с прежней силой пережить дремавшее в его душе чувство, и воспоминанием об этом явилось стихотво-рение «Я встретил Вас, и все былое...».
Знаем мы также и о том, что восьмистишие «Еще томлюсь тоской желаний...» посвящено памяти первой жены поэта, а стихотворение«1-е декабря 1837» — Эрнестине Дерн Берг, позднее ставшей его второй женой. Знаем мы и то, что на склоне лет Тютчев испытал, быть может, самое большое в своей жизни чувство — любовь к Е. А. Денисьевой, кото-рая вдохновила поэта на создание стихотво-рений «Не говори: меня он, как и прежде, лю-бит...», «Весь день она лежала в забытьи...», «Утихла бриза... легче дышит...», «Накануне годовщины четвертого августа 1864 г.» и других. Взятые вместе, все эти стихотворе-ния образуют так называемый «денисьевский цикл», по своей проникновенности и трагической силе в передаче сложной и тонкой гаммы чувств не имеющий аналогов не только в русской, но и в мировой любов-ной лирике. Читая эти стихи, нам совершен-но необязательно помнить, при каких кон-кретно биографических обстоятельствах они создавались. Лучшие образцы любовной ли-рики Тютчева тем и замечательны, что в них личное, индивидуальное, пережитое самим поэтом, поднято до общечеловеческого.
То, что Тютчев писал о природе, о любви, давало внешнее основание относить его к жрецам «чистой поэзии». Но недаром рево-люционные демократы Чернышевский и До-бролюбов, борясь с теорией и практикой «чистого искусства», не находили его выра-жения в лирике Тютчева. Более того, Добро-любов ценил в творчестве поэта «знойную страстность», «суровую энергию» и «глубо-кую душу, возбуждаемую не одними стихий-ными явлениями, но и вопросами нравствен-ными, интересами общественной жизни».
Политических стихов Тютчева тогда еще напечатано было не много, да и не мог Доб-ролюбов сочувствовать заключенной в них славянофильской идее. Зато известно, что в одной из своих статей Добролюбов полно-стью привел стихотворение «Русской жен-щине», увидев в нем правдивое отображение российской действительности. Но, по всей вероятности, слова критика об отзвуке об-щественных интересов в лирике Тютчева до-пускают более широкое толкование. Дыха-ние времени, исторической эпохи, в которую жил Тютчев, ощущается даже в стихотворе-ниях, далеких от прямой общественной и по-литической тематики.
Поэзия Тютчева — это своеобразная лири-ческая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты роковые», в эпоху крушения вековых социальных устоев, нравственных догм и религиозных верований. Самого себя поэт сознает «обломком старых поколений», вынужденным уступить дорогу «новому, мла-дому племени». И в то же время он сам — де-тище нового века — несет в своей душе «страшное раздвоение». Как ни грустно ему брести «с изнеможением в кости навстречу солнцу и движенью», он испытывает не тоск-ливое томление о прошлом, а страстное вле-чение к настоящему. Тютчев написал:
Не о былом вздыхают розы
И соловей в ночи поет;
Благоухающие слезы
Не о былом Аврора льет, —
И страх кончины неизбежной
Не свеет с древа ни листа;
Их жизнь, как океан безбрежный,
Вся в настоящем разлита.
Эти строки многое разъясняют в лирике Тютчева. Стремление жить в «настоящем» бы-ло до конца дней присуще поэту. Но настоя-щее было неспокойно. Его то и дело взрывали социальные «бури и тревоги». Такие же «бури и тревоги» колебали нравственный строй со-временного человека, и Тютчев ощущал их прежде всего в собственной душе, в собст-венном сознании. Оттого-то так насыщена внутренней тревогой лирика поэта.
Из всех современных ему русских поэтов Тютчев, больше чем кто-либо другой, может быть назван лириком в полном смысле сло-ва. Он никогда не пробовал себя в эпических жанрах, не обращался к драматургии. Его стихия — лирическое стихотворение, обычно короткое, лишенное каких-либо жанровых признаков.
В своих лирических шедеврах Тютчев внешне идет как бы не от заранее заданной мысли, а от внезапно захватившего его чув-ства или впечатления, навеянных явлениями внешнего мира, окружающей реальной дей-ствительности, минутным душевным пере-живанием.
Поэт видит радугу и туг же набрасывает не-большой, всего лишь в восемь строк, «пей-заж в стихах», как удачно назвал Некрасов его стихотворные картины природы. Но про-цесс создания стихотворения на этом не за-канчивается. В творческом представлении поэта яркость и мимолетность «радужного виденья» влечет за собой иной образ — яр-кого и мимолетного человеческого счастья. Появляется новая строфа, и «пейзаж в сти-хах» приобретает смысл философского ино-сказания («Как неожиданно и ярко...»).
Другой пример. Беспросветный дождь внушает поэту мысль о столь же беспро-светном людском горе, и он пишет стихи не о дожде, а о слезах. Однако вся интонация, весь ритмический строй стихотворения проникнуты неумолкающим звуком падаю-щих дождевых капель («Слезы людские, о слезы людские...»).
Один из чародеев русского поэтического языка, мастер стиха, Тютчев был крайне взы-скателен к каждому написанному слову. В своем знаменитом стихотворении «Silentium» поэт признавался:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, как ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Однако в стихах самого Тютчева мысль вы-сказывалась предельно точно. Вот почему его стихи служат лучшим доказательством не бессмертия, а могущества слова. И как бы ни был сложен в душе поэта строй «таинственно волшебных дум», они, вопреки его собствен-ному сомнению, все больше и больше нахо-дят путь к сердцу читателя.